на след от шлепков.
Наблюдаю полузакрытыми глазами, как он шампанское открывает. Деловой такой на вид. Тянет улыбнуться, потому что у него всегда мальчишеский вид после постельных игрищ, и очень — ну уж слишком! — самодовольный. Конечно, такое раздолье крутить мною как хочется!
Через час глотаю капли собственного пота. Даже изогнуться не могу. Будто через затуманенный туннель наблюдаю снизу, как взмокший Вася остервенело таранит меня. Каким-то удивительным образом сочетая дикость и методичность.
И понимаю кое-чего.
Единственная мысль, что внятно формулируется.
Меня никогда до этого не ебали.
Ни кто-то другой.
Ни Вася.
Потому что сейчас… он наконец-то это делает.
Он что-то нечленораздельное грудными звуками издает, а я могу только хныканьем отвечать. После каждого второго толчка этот содержательный разговор продолжается.
Ладонью лоб прикрываю, потому что вдруг поможет.
Поможет не умирать медленно.
Из-за вихря собственных вдохов-выдохов только иногда различаю шторм кровяного давления за ухом.
Типа передышка должна быть, когда Кулак член вынимает. Но у меня вдруг кровь в патоку превращается, и предательски маслит под взрывными точками пульса.
Он по моим складкам лениво головкой вверх проводит.
Сосредоточен на плавности этого движения.
И на живот мне несколько капель спермы вспрыскивает.
Нагинаясь, сухими губами мне рот захватывает. Стон за стоном, я отвечаю ему. Стону, потому что хочу рассказать, как мне хорошо. Он мне рокотом обрывистым отвечает. Лижется со мной самозабвенно, за это и люблю борова неисправимого.
Возвращаясь к моей изнывающей, влажной розовой киске, он два пальца внутри устраивает и давай изнутри меня на себя качать. Сразу на скорость срывается.
И добивается своего.
Он все это специально с самого начала делал. Я смотрела видео в интернете; обучающие даже существуют. Там в точности воспроизводится то, что Кулак делал.
Головка жестко, на максималках долбит верхнюю поверхность влагалища.
И я кончаю ужасающе молниеносно, неконтролируемо, выплескивая прерывистую струю. А Кулак одобрительно носом шмыгает, и ладонью тут же складки натирает, чтобы в брызги превратить.
Все вокруг.
В этих брызгах.
— Молодчина, — приговаривает он. — Умница и красавица. Хорошая, хорошая, молодчина.
И засаживаясь со всей дури, таранит меня совсем недолго, пока я снова изливаюсь, теперь совсем коротко.
Он довольно смеется, и, игнорируя собственный стояк, елозит носом и ртом по набухшей мякоти у меня между ног:
— Самая красивая киска, — с хрипотцой в шепоте он невнятно выговаривает, — самая лучшая, послушная киска, ну, моя киска.
А когда заваливается на меня грузом туши своей необъятной, я взвизгиваю, и он мне в лицо грубо и агрессивно наваливает:
— Ну, теперь точно на постоянке будет. Киска мне принадлежит, мне, я теперь — хозяин, — целуемся укусами, скорее, и Кулак нежнее меня оказывается, — я прям, понятно? Какая же послушная киска.
— Не будет на постоянке, — возмущаюсь и бицепсы напряженные сдавливаю, — я… я…
— Ага, — губы внимательные мне шею на крюк экстаза подвешивают и я ногами судорожно перебираю, от избытка сенсорных восторгов. — Ну-ну. Из вас двоих — только киска шелковая, но этого достаточно.
— Не говори, — пихаю его рукой по плечу, и смеюсь, когда он зубами мой кулак перехватывает, как пастью покусывает, — по… похабности!
— Ага-ага. — Он отводит спутавшиеся волосы с моего лица. Целую его нежно в нос, и Вася меня тоже. — А то тебе может сильно понравится.
Два огнестрела беру, потому что там, где один, там и — второй. Куллинан мне уже подогнали, выдвинусь нормально, а то Гелик вовсе не боевая карета, как по мне.
Назойливая долбежка пингов мобилы, сам дрозд лесной бы позавидовал.
Медленным, осторожным шагом к журнальному столику приближаюсь.
Я вообще не спешу никуда.
Это они сейчас спешить будут.
Большим пальцем скролю по мерцающему экрану.
В Вайбер, значит, они написали. Чат, видите ли.
Если упыри фотки опять не скинули, я мимозу из них сделаю. Похоронную. Под, блядь, майонезом.
Когда стук шуршанием сопровождается, прямо из соседней комнаты, свой Глок 17 перезаряжаю. Один из упырей тут затаился. Пусть поблагодарит всех богов на свете, что это моя хата, а не наша, где мы с малым живем. Иначе мозги украшением на арке висели бы.
Молчит олух, видать, тоже Вайбер открыл.
По прямоугольнику из списка сообщений клацаю, сейчас читать буду.
Опять шантаж, опять угроза. Если не будет залпов, то дрона подключать необязательно. Ниче, я им такой фейерверк устрою, своими руками.
И вниз пролистываю.
Они. Прислали. Рисунок.
Не. Фотографию.
Мобилу хватаю, стеклянная столешница гремит чего-то.
Из другой комнаты слышу испуганный вскрик феи моей.
Бросаюсь туда, а они вот как раз трубку берут.
— Фарт! — заяриваю им, чтобы прямо вот очень хорошо слышно было. — Фарт! Лимон!
Алиса мне еще за локоть цепляется, как обезьянка, и мордашка озабоченная. Ну все, катафалк к ним на дронах прилетит, прямо на крыльях фейерверков.
Она мне сказать что-то пытается, но на линии эти каннибалы кудахтают, прямо всем коллективом.
— Я сказал, три дня тому назад, — расхожусь проще прежнего, — гребанный, твою мать, лимон. Для фарта! Понятно?!
— Вася! — прыгает фея вокруг меня, а дубина этот со вздохом с дивана поднимается. — Вася!
— Что, малышка? — в сторону трубку отвожу.
Че-то красная она. А я говорил, людей надо было больше нанять, кем мне в ином случае управлять?
— Тарт, — занудничает она. — Тарт! Это лимонный тарт должны печь.
— Пирог, — удосуживает нас взглядом лощеный консультант, и что-то мне интонации эти снисходительными кажутся. — Прекрасное преддверие мейн позишн, в вашем случае, вишнево-шоколадного…
— Тарт-фарт — одна суть, — отсекаю сразу, чтобы не умничал. — Где он, я спрашиваю!
— По-видимому, «Де Франциск» не справится с таким объемом до выходных. Готовый чизкейк — великолепная, очевидная альтернат…
— Мы договорились. На Тарт. — Делаю шаг к умнику, которому только перьев Киркорова не хватает для полноты картины. — Договорились ведь?
Голову склоняю, и консультантишка, заблудившийся по дороге во Францию, что-то метушится, даже руку к груди прижимает. Верно-верно, сейчас быстро лимонный фарт найдется.
— Вася, — мордашкой ко мне льнет Алиса, — любимый, помнишь мы договорились в разных комнатах сидеть? Давай…
— Мы не договорились, — взгляд к недофранцузу возвращаю, — а я согласился. Это как раз они опять сказали, что ФАРТ БУДЕТ.
— Они не могут сделать тарт к субботе, потому что кондитерская все остальное не успеет.
